Наивный человек среднего возраста - Страница 39

— Но мне пора уходить.

— В таком случае позвольте мне проводить вас.

— Позволяю. Даже с риском, что Бенет завтра распустит о нас сплетни.

— Слишком мало оснований для сплетен, — успокаиваю её я.

— Но Бенет может что-нибудь присочинить, — замечает она, когда мы направляемся к гардеробу.

— Бенет совершенно лишён воображения, — продолжаю я успокаивать её.

— Да, он мне кажется довольно тупым. Вообще должна вам признаться, что ваш помощник мне совсем несимпатичен, хотя и даёт мне большие возможности обыгрывать его в покер.

— Достаточно того, чтобы я был вам симпатичен, — бормочу я, галантно подавая ей плащ.

Она бросает на меня быстрый взгляд, и этот взгляд напоминает мне тот первый быстрый взгляд, сопровождавшийся словами «ловко вы вывернулись» на другом приёме несколько дней назад. И я решаю, что на сей раз никому не позволю вывернуться.

— К сожалению, я пришёл пешком, — сообщаю я, когда мы выходим на улицу.

— Не беспокойтесь, я на машине. Вон она…

— Я не знал, что у вас «альфа-ромео», — произношу я, когда мы подходим к машине, припаркованной на соседней улице. — Мне не приходилось водить машину такой марки…

— Можете попробовать, — предлагает дама, предоставляя мне место за рулём.

«В таком случае мы попробуем и кое-что ещё»… — говорю я себе. Это, конечно, глупость и ребячество, потому как, несмотря на мою способность предугадывать дальнейшее развитие событий до мелочей, я не удивлюсь, если окажется, что госпожа Адамс просто играет со мной, а в результате будет грандиозный скандал, который положит конец моей карьере, прежде чем я успею осуществить другую, единственно важную операцию.

Это глупость и ребячество, но если ты живёшь всё время под диктовку разума, то наступает момент, когда долго подавляемое безрассудство вдруг прорывается и берёт верх, и сейчас наступил именно такой момент. Будь что будет: я попытаюсь овладеть этой очаровательной маленькой женщиной, не потому что не могу без неё жить, а потому что это будет прекрасная месть её благородному, интересному, элегантному и ещё Бог весть какому супругу.

— Что вы скажете о лёгком ужине в ресторане над озером? — небрежно говорю я, когда мы выезжаем на шоссе.

— Вы очень неосторожны, господин Томас, — неодобрительно качает головой дама. — Это совершенно не вяжется с вашей профессией. В ресторане в Панчарево всегда много народу, и не исключено, что нас там могут увидеть…

— Тогда совершим небольшую прогулку…

— Если вы обещаете вести себя прилично.

— Очень прилично! — подтверждаю я и жму на газ.

Через несколько километров я наугад сворачиваю с шоссе на узкую дорогу, сбавляю скорость и останавливаюсь в уединённом месте на полянке, окружённой кустами.

— И это вы называете приличным поведением! — бормочет дама, когда я заключаю её в объятия.

Она, конечно, сопротивляется, но не очень решительно — она сама умирает от желания, и я почти выношу её на руках из машины, кладу на расстеленный на траве плащ; прерывисто дыша, она позволяет моим дрожащим от нетерпения рукам стащить с неё трусики, и вскоре мы уже не двое воспитанных дипломатов, а животные, слившиеся друг с другом на влажной пахучей траве в полумраке под деревьями.

Потом мы курим лёжа, рискуя, что кто-нибудь заметит огоньки наших сигарет, а затем я снова обнимаю её, в этот вечер я просто ненасытен и не только потому, что эта женщина мне очень нравится, но и потому, что она жена того, другого… Наконец наступает момент, когда дама признаётся:

— Вы утомили меня, Томас… Отвезите меня домой.

Обратный путь проходит в усталом молчании. И лишь когда я останавливаю машину на нужной улочке, госпожа Адамс произносит:

— Ваше приличное поведение достойно всяческих похвал…

— Просто я хотел показать вам, насколько я умерен во всём, ведь вы сами постоянно об этом говорили…

— Признаюсь, я поступила очень легкомысленно. Но всё-таки всё было чудесно, и мне жаль, что это никогда не повторится. Вы же сами понимаете!..

— Естественно. Будьте уверены, я никому не скажу ни слова, — уверяю я, помогая ей выйти из машины.

Я запираю дверцу, подаю ключ даме и выжидаю, когда она, пройдя два дома, скроется в своём подъезде. Госпожа Адамс слегка машет мне рукой, и я ухожу.

Сегодня мне и впрямь везёт. Такие дни запоминаются надолго. Я отомстил этому лощёному красавцу-дипломату лучше, чем если бы писал на него доносы.

«Такие дни запоминаются надолго», — бормочу я про себя, но всё же не могу освободиться от гадкого чувства неудовлетворённости, которое шевелится где-то в глубине души. Я обладал этой женщиной, как лакей в отсутствие господина. И это вовсе не мешает лакею оставаться лакеем. Я обладал ею, но тайно, за его спиной, не имея возможности открыто унизить его.

И снова я испытываю всю горечь двусмысленности моей силы — силы слабого.

* * *

Прошло несколько дней.

Сегодня мне предстоит операция по вербовке начинающего наркомана, если не случится чего-нибудь непредвиденного. Сегодня, в четыре часа после обеда. Для того чтобы ничто не могло мне помешать, я уже в час дня сажусь с Мэри в её спортивную машину и, предупредив, что мы отправляемся не на гонки, а на обыкновенную загородную прогулку, велю ехать в сторону Панчарево.

Таким образом, посещение ресторана над озером всё же состоится, хотя и не с госпожой Адамс. Но в данный момент мне нужна не эта миниатюрная красавица, а именно Мэри и только Мэри, потому что время небольшого загула прошло и наступило время серьёзной работы.