Наивный человек среднего возраста - Страница 4

Гневные слова сыпались на меня, но я покорно склонял голову: мне казалось, что на мой затылок льётся тёплый ласковый дождик. Значит, он всё-таки заступился за меня. Значит, и на сей раз все обошлось.

— Вы не представляете, как тут восприняли это убийство… Вы или глупы, или прикидываетесь дураком, чёрт вас возьми со всем вашим смирением…

Он продолжал бушевать, но я не намеревался прерывать его, выжидая момент неизбежного успокоения. После таких вспышек гнева человек обязательно успокаивается, важно только не помешать этому естественному процессу какой-нибудь неудачной репликой.

Наконец Хьюберт умолк, но ему стало неудобно передо мной, и он снова подошёл к окну. А когда обернулся, я уже совсем сник на проклятой табуретке и сидел, закрыв лицо руками, с видом полного отчаяния и смирения.

— Хотите сигарету? — помолчав, смущённо предложил шеф.

Я вроде бы машинально протягиваю руку к пачке, но хотя мне ужасно хочется курить, я изображаю из себя человека, который в данный момент настолько подавлен, что и не соображает, берёт ли он сигарету или ампулу с цианистым калием.

В эту минуту в дверях появляется секретарша, вызванная каким-то непонятным мне образом.

— Принесите нам чего-нибудь выпить, — приказывает Хьюберт.

Он берёт со стола магнитофон, который всё это время неутомимо наигрывал детскую песенку, перематывая ленту с одной бобины на другую. Пухлый белый палец наконец обрывает мелодию, которую я, кажется, никогда не забуду. Потом шеф произносит:

— Пойдёмте сядем там!

И через минуту я с облегчением погружаюсь в мягкие объятия кожаного кресла, а ещё через минуту держу в руке холодный запотевший стакан виски со льдом.

— Не хочу вас пугать, но думаю, что сейчас не время успокаиваться, — поясняет шеф, охлаждая свой мотор двумя большими глотками. — Дело закончится не скоро, но это в какой-то мере вам на пользу. Ваш отчёт, как положено, будет обстоятельно изучаться и, как водится, не один месяц. Он будет кочевать от одного к другому, пока его наконец не похоронят в папке закрытых дел.

Шеф не закончил фразы, поскольку мысль его и так была ясна и поскольку ему опять требуется несколько охладить себя. Потом он втянул в себя густую струю дыма и, медленно выпуская её изо рта, продолжил:

— Словом, всё теперь зависит от вас. Мне разрешено дать вам шанс оправдаться, если против вас не окажется прямых и неопровержимых улик. Не воображайте, что оправдываться вы будете там, откуда вернулись. Вы не единственный наш источник информации, и нам известно, что своими действиями вы вызвали сильное раздражение в правящих кругах той страны. Это положение не беспокоило нас, пока существовала перспектива переворота в ближайшее время. Но сейчас, когда ситуация изменилась, ваше возвращение исключено.

Это заявление мне неприятно, однако я не показываю своего разочарования. Не то чтобы я привязался к грязным улицам и отвратительному климату этой Богом забытой страны, но лично для меня именно нынешняя ситуация там особенно благоприятна. Некоторые наши предприятия снова почувствуют угрозу национализации. А когда эти господа ощущают, что им угрожает опасность, они вдруг становятся необыкновенно щедрыми к людям, готовым спасти их.

— В данный момент у меня есть только одна возможность — послать вас в Болгарию, — заявил Хьюберт.

— Это где-то на Балканах?

Он кивает:

— Вашего предшественника там только что отозвали при весьма скандальных обстоятельствах.

Шеф, вздохнув, устало добавляет:

— Отзываем того, кто потерпел провал в одном месте, чтобы заменить его другим, который потерпел провал в другом… Так и идут наши дела…

Я снова печально опускаю голову:

— Я искренне сожалею, что этот инцидент причинил вам такие неприятности… поверьте мне, искренне сожалею…

Он, взглянув на меня, начинает хохотать:

— Ха-ха-ха, если бы вы могли посмотреть на себя со стороны… вы просто сама оскорблённая невинность… Я бы просто разрыдался, если бы не знал вас как облупленного… «Кандид», ведь так вас прозвали в нашей школе по имени героя книги Вольтера, о которой все слышали, но никто не читал… Кандид, ха-ха-ха… Эта старая лиса — Кандид…

Хьюберт действительно меня хорошо знает, хотя и не как облупленного, и я отлично понимаю, что не все мои трюки здесь удаются. Но всё же двадцать процентов удачны, а это немало, если речь идёт о том, чтобы провести человека, который знает тебя почти как облупленного.

— Должен вас предупредить, — продолжает шеф, снова приняв серьёзный вид, — что условия в Болгарии сильно отличаются от тех, в которых вы привыкли работать. Местные органы необыкновенно бдительны… Агентура наша там ненадёжна, а у тех, кто понадёжней, небольшие возможности… Есть один-два человека, но их надо беречь и держать в резерве для более серьёзных заданий… Людей в нашем посольстве мало, и они не слишком активны в своей служебной деятельности, если не считать доносов, которые они строчат друг на друга… Эти «письменные работы», конечно, свидетельствуют о похвальном трудолюбии, но мы ждём от них деятельности другого рода… Впрочем, исчерпывающую информацию вы получите в отделе… — Он допил виски и взглянул на меня: — Ну, что скажете?

— Что я могу сказать? — Я сжал молитвенно руки. — Вы сами сказали, что мне даётся «шанс», и, может, только из соображений такта не сказали «последний»…

— Вы правильно поняли, — кивает шеф.

— В таком случае, что я могу сказать, кроме как поблагодарить вас… Я вижу, что вы единственный человек, который хоть сколько-нибудь мне доверяет…